Иногда я отправляюсь в путешествие на дизельных поездах (и не только) по странным направлениям. Вы читаете отчет о последнем городе, посещенном в рамках третьего такого путешествия.
Во главе моего дизеля «Муром–Ковров» был тепловоз, когда-то возивший атомно-ракетные поезда (ДМ62).
Пассажиры поезда представляли несомненный этнографический интерес. В частности, они обсуждали, как «Ванька грузчикОм пОшОл» и пили водку. Если бы на одной из станций в поезд зашел бы мужик с ручным медведем и балалайкой, я бы даже не удивился. Дядька с фотографии попытался открыть окно, но бабульки его остановили, сказав, что «будет лететь пыль», и «мы все помрем здесь». «А что, пора уже», — невозмутимо ответил он.
Я слушал в пол-уха, а сам делал вид, что разглядываю очень красивую аварийную ручку.
Клюква, говорите? Тут даже километровые столбики со звездами.
Россия.
***
Так всегда странно бывает, что от Мурома ждешь белокаменных стен и русского духа, а от Коврова — тепловозной вони и унылых многоэтажек. Выходишь, видишь «Прием ежей», вроде все ясно.
В интернет тут заходят, ха-ха, как в Екатеринбурге. Понятно, да.
Ничего не ясно. Всё вышло наоборот. Ковров до слюней прекрасен и несправедливо обделен вниманием.
Ну как можно отказать в любви городу, где есть «Парк экскаваторостроителей»?
В любви отказывать отказано. Любовь тут есть.
Есть и крутые скамейки без рекламы и попроще с оной.
Возвращаемся в город и замечаем немалое количество звезд.
Но прекраснее прочих фонарные столбы. Настоящий праздник для глаз.
Чуть дальше от центральной улицы тоже очень красивые столбы.
И вообще, что уж скрывать, красиво и уютно.
Странное дело: даже то, что в Муроме воспринималось как разруха, тут кажется милой провинциальностью.
Клязьма.
Лодочная станция.
Афиши, конечно же, рисуются от руки.
Надписи, конечно же, также пишутся от руки.
Почти все, но не все.
Сила убеждения.
В Пушкинском парке благодарные потомки от руки подписали постамент.
Хорошо в городе, но вот солнышко клонится к горизонту: пора обратно, на вокзал.
Там меня подобрала новенькая «Ласточка».
По дороге показывали закат.
Скоростной поезд возвращал меня к московским реалиям, где каждый раз невозможно представить, что в каких-то двухстах километрах существует параллельный мир, где жизнь течет неспешно, люди забавно нашему слуху «окают», таблички рисуются руками, медленно рассыпаются в прах архитектурные находки прошлого. И каждый раз урчащий дизель с легкостью забрасывает меня в этот параллельный мир, где можно раствориться, потеряться, найти, узнать, увидеть, удивиться, прожить.