Что такое для вас «шахта»? Знаете ли вы действительно, что это за место? Все знают, что шахтёрская работа нелегка, все знают, что шахты — это вроде под землёй и про вагонетки. В этом отчёте я попытаюсь передать свои ощущения от того, что я увидел, того, что я почувствовал. А это много больше, чем любые каски и вагонетки отдельно представленные.
Моё знакомство с полузаброшенной шахтой «Подмосковная», где уголь уже не добывали, но и дренажные насосы не все отключили, началось с «советов шахтёру».
Брошюра просит приходить на работу трезвым, бодрым и весёлым. Каждый пункт иллюстрируется примером. Скажем, однажды шахтёр пришёл не выспавшись на работу и уснул в вагонетке, где и был завален углём. Не насмерть, товарищи, не насмерть.
На стене висит здоровенная схема шахты. Основательная часть затоплена или загазована, и находиться там смертельно опасно.
Здание администрации — законсервированный совок. Ходил и наслаждался.
Инструктаж продолжился в специальном демонстрационном кабинете, где можно было за считаные минуты познакомиться со всем, что важно под землёй.
Цвет каски имеет информационное значение.
Естественно, шахтёры под землёй пользуются не отбойными молотками и тем более не кирками, а большими комбайнами. Вот один из них, правда, в масштабе.
Модель работает.
Но пора вниз. Лана Сатор примеряет на себя тру-шахтёрскую одежду, в том числе портянки.
Табло фактически информирует о том, что в шахте высока вероятность скопления углекислого газа. Это не метан — взорваться не может, но человек, попав в загазованную среду, незаметно для себя засыпает. И не просыпается, понятно.
Прямо над клетью, то есть лифтом вниз, висят вот такие, поочередно загорающиеся табло. Вкупе с гудящим электромотором клети это производит совершенно кинематографическое впечатление.
Клеть то ускоряется, то останавливается. Ощущение ниже среднего. Но вот мы внизу.
Тут всё более-менее освещено.
Но вообще в тоннелях шахты кромешная темнота. То есть, темно вообще совсем.
Выручает штатив и «световая кисть».
Поскольку шахта — явление по сути временное, тут всё, что можно делать на соплях, сделанно на соплях. На оголённых проводах висят лампочки — вот так.
Провод меж тем под напряжением 127 вольт; руду возят на электровозах, работающих под ещё большим напряжением. Поэтому каска на голове бережёт и от удара током. Вот стоит компрессорный (кажется) поезд, который помогает работе добывающего комбайна.
Красотка Лана и кусочек угля.
Обратите внимание на обмундирование: каска снабжена аккумуляторным фонарём с тяжёлой батареей; всегда с собой должен быть самоспас — это устройство, похожее на термос, позволит дышать даже в загазованной среде
Гидравлика держит породу. Мы в самом сердце комбайна.
Снимать совершенно невозможно, потому что очень тесно. Невозможно даже встать в полный рост. Вот режущий инструмент комбайна, вгрызающийся в уголь.
Шахта, как вы поняли, не самое туристическое место. Людям с клаустрофобией бывать тут чрезвычайно противопоказано. Даже мне было не по себе. Зато повсюду, натурально, уголь, но снять его можно только крупно.
Комбайн всё ссыпает в вагонетки, которые увезут уголь наверх.
Адская сложность шахтёрской работы в том, что внизу ничего не устроено для нормального существования. Только вылезли из-под низких сводов — идти приходится по скользким шпалам. В такие безобидные на вид лужицы можно провалиться по пояс.
Но всё это не отменяет прекрасную эстетику подземного угольного мира. Тут есть своя электричка. Вот её станция.
Вторая станция.
Телефон.
Всё вокруг по-своему красиво и грубо-изящно.
Здесь разгружаются вагонетки.
Туннели, механизмы. Механизмы и туннели.
Шахтёрская работа — не только сложная, но и опасная. Углекислый газ, оголённые провода, сложные механизмы, грязь и ямы, наполненные водой — часть ежедневной шахтёрской рутины. В неоновое восточное крыло лучше вообще не ходить.
Замороженный декабрьский воздух уже не кажется таким уж неприветливым. Заснимаю канатную дорогу (!), с помощью которой отсыпается террикон.
И другие всякие штуки, которые есть наверху.
Мы вернулись в административный корпус и сдали обмундирование. Можно было уезжать. Я ощущал огромное уважение к тем людям, которые добывали здесь уголь много лет, и которым теперь сказали, что уголь их не нужен. Да, он и правда гораздо хуже горит, чем, скажем, кузбасский. Да, шахту неизбежно надо закрывать, экономически она не была целесообразна с самого начала (как в Гремячинске). Это печально, но не это главное. Важно, что я теперь знаю — и вы знаете, что такое шахта. И знаете о трудностях работы шахтёров, которую они делают ради одного.
Угля.
P.S. Впечатление будет много более полным, если вы посмотрите отчёт прекрасной Ланы Сатор.
P.P.S. Через примерно полгода шахту затопили, а осенью снесли и почти все здания.