Я только что удивлялся, откуда в финнах столько нелепой серьёзности. Вот стоит их пограничная будка среди Ничего. Вот подъезжает одинокая русская машина. И ребята вспоминают, что не зря ж они зарплату в евро получают, начинают паспорта изучать, вопросы задавать, смотреть с подозрением. Это было бы смешно, но я потом оказался с российской стороны этого уродливого пережитка не то детских, не то феодалистских комплексов — воображаемой линии, называемой гордо «государственной границей».
Если вы думаете, что вот этот страшный забор с колючкой, следовая полоса — это недостаточно, я вас успокою: в России совершенно с вами согласны. Для надёжности имеется и второй кордон, там тоже ворота и колючка. Всё, что между ними — так называемая приграничная зона. Туда можно только если можно, а так вообще-то кому попало нельзя, ишь, по территории собственной страны просто так разгуливать. Я уверен, что как и Берлинская стена, эта система нужна была не для того, чтобы остановить неприятеля, а как раз чтобы не дать советскому гражданину сбежать в морально разложившуюся капиталистическую страну. Вся эта клоунада в 2017 году вызывает нервный смех, которым психика пытается скрыть бурляющую в мозгу смесь ужаса, удивления и грусти.
После границы надо доехать до трассы, которая идёт в Мурманск. Поездка эта делится на две части. Сначала — 70 километров, в течение которых попадается какое-то жильё, похоже, нужное лишь для обеспечения работы всего этого пограничного шапито. Иными словами, один микропосёлок у границы, одна деревня (Кайралы, 19 человек). Потом попадается крупный населённый пункт — Алакуртти, и его спутник Приозёрный, где собственно находится военный городок, чтобы вояки могли злобно сидеть поближе к Потенциальному Противнику™. А затем, в течение ста километров, до самого поворота — нет вообще ничего.
Надо сказать, что дорога тут новая и превосходная. А ещё говорят, что на Родине дороги плохие. Мы притормозили полюбоваться тихой природой. (Я сижу в такой позе потому, что настраиваю дрон.)
Трасса до Мурманска тоже хорошая, и на ней уже есть какая-то транзитная, но жизнь. В какой-то момент на горизонте сюрно появляются Хибины.
Красота невозможная.
Опять останавливаемся полетать дроном. Пропускать такое нельзя.
Чуть севернее находится атомная станция, и заполярный край обнажает свою индустриальную эстетику.
Солнце клонится к горизонту.
Мурманск
Солнце клонилось к горизонту, да так и не село. Полночь, Мурманск. Если бы не тучи, было бы ещё светлее.
Приехали в гостиницу. Светло.
Посмотрели местные журналы.
Удивились потолку в номере.
В половину второго рассвело совсем.
***
Город оказался довольно-таки невзрачным. Центральная площадь, известная как Пять углов, такая:
В основном это связано с тем, что Мурманск — промышленный город. Это, впрочем, означает, что ему положены прекрасные фасады из пятидесятых.
Очень красивый центральный проспект ему тоже положен. В конце июля зацвела в городе сирень.
И всё же, есть в этом городе что-то такое.
Всё, что не центр, более всего похоже на питерские окраины. Собственно, и неудивительно, что на доме рекламируют квартиры в Санкт-Петербурге.
Я ничего не могу с собой сделать. Панельки, строго стоящие на сопках, я нахожу очень эстетичными.
Всё равно Мурманск — довольно неврачный город.
***
Я бы с удовольствием уделил куда больше внимания и любви Мурманску, особенно его центру. (Правда, город довольно маленький, так что Пять углов и проспект Ленина — уже немалая часть.) Однако, времени на променады не оказалось: подвёл автомобиль. Ещё на питерской трассе мы попали под сильный ливень, и машина взмолила о пощаде — зажгла лампу неисправности тормозов после очередного нажатия педали.
В Мурманске мы с утра первым долгом поехали в сервис, занимавшийся Мерседесами, где выяснили, что колодки у нас изношены на всех четырёх колёсах. Конечно, я ещё в Москве сдавал ребятам машину со словами «сделайте так, чтобы она проехала 10 тысяч километров», но ребята почему-то решили, что тормоза для этого не слишком нужны — или я не знаю. Отдельным квестом был поиск нужных колодок в Мурманске: был реальный шанс их не найти и зависнуть в городе, пока они доедут до местных магазинов с какого-нибудь склада поцентральней. Всё-таки, колодки нашлись в одной из торговых точек, мы купили их, поели на Пяти углах и поехали в сервис, дабы там их установить и, наконец, хоть и с опозданием, но выехать к границе с Норвегией. По пути попался казус формалистики: маршрутка, у которой совпал номер маршрута и номер региона.
Идея выехать из Финляндии и сделать крюк через Родину оказалась даже более здравой, чем я мог предполагать: всё-таки чинить машину в Мурманске наверняка куда дешевле. Впрочем, ладно деньги. По необъяснимой причине в городе какое-то нездоровое количество автосервисов. Их рекламы начинаются уже в центре.
А сто́ит чуть выехать подальше — тут уже вообще никого нельзя удержать от соблазна построить автосервис.
Короче, захотите сломаться — ломайтесь в Мурманске. Тут есть, кому помочь.
***
Дорога от Мурманска до границы в каком-то смысле очень неприятная. В основном тут пусто, одиноко, серо. Мы едем по лысым сопкам, через тундру, через низкий лес.
Вскоре мы снова оказываемся у страшного забора, ограничивающего зону отчуждения приграничную зону.
По дороге попадается посёлок с непонятным для неприятеля названием «Спутник». Естественно, он весь состоит из каких-то казарм и «зелёных человечков». Люди здесь каждый божий день готовятся к нападению потенциального противника. Город Заполярный, которого мы лишь коснулись в нашем трипе, выглядит как горный комбинат и панельки, сиротливо приткнутые на страшной сопке. В каждом строении, в каждом объекте и артефакте сквозит этот бесконечный советский мотив «подвига» и «борьбы», и навязчивое присутствие военных выглядит логичным продолжением идеи. В этих местах невозможно жить, здесь обязательно нужно выживать и бороться, быть на линии фронта, желательно терпеть лишения и убого существовать — иначе ты явно что-то делаешь не так. Тут же суровый край! Заполярье! Север! Слава героям труда и обороны, в конце-то концов!
Мы едем по совершенно безлюдной, мёртвой приграничной зоне и вскоре оказываемся у жестяного параллелепипеда российского погранперехода.
... В будке погранперехода с норвежской стороны уютно, всё обшито досками, висит шкура медведя. Погранцы заглядывают в машину, видят коробку дрона, один говорит другому: «Друне!», — я довольно киваю. Помурыжив нас чуть дольше, чем мне бы хотелось, норвежцы впускают нас в свою страну, и автопутешествие по Норвегии наконец честно начинается. Бросаем взгляд на последний указатель, на котором выведено что-то кириллицей.
Мы въезжаем и попадаем в совершенно другой мир: здесь деревни, уютные домики, какие-то садики. Норвежцы были не в курсе, что в этих краях надо выживать. Они просто тут живут.
Время уже позднее. Нам надо торопиться, добраться до Вардё.