I.
В аэропорт «Жуковский» нельзя комфортно и быстро добраться. В моём автобусе от метро «Котельники» были, скажем, заблёваны и отломаны сидения. В самом аэропорту в позапрошлый раз решили разбить мне фотоаппарат; в прошлый — не пустить на рейс без бумажного посадочного талона, а потом и вовсе из-за перевеса ручной клади. По размеру аэровокзал меньше самого маленького Ашана (см. ссылку чуть выше), зато в Шоколаднице дают кофе по цене в два раза больше, чем я бы заплатил. Всё это не мешает демонстрировать — за унизительной ограничительной лентой — светлое будущее, где аэровокзал гораздо больше, а кофе ещё дороже.
Зато билеты на рейс по пятьсот рублей. Зато время вылета удобное. Зато меткий плейнспоттер может сфоткать тут редкое, например, пока единственный Ил-78М-90А.
Хотя я больше офигел, увидев садящийся и рулящий МС-21.
Вместо перронного автобуса к самолёту нас вёз списанный в Германии обыкновенный высокопольный автобус «Мерседес».
Через пару часов я вышел из модного, красивого аэропорта «Большое Савино». Там-то, кстати, нормальные перронные автобусы.
И вдруг за моей спиной взлетел истребитель-перехватчик. И потом ещё один. С богоподобным рёвом мощная машина ушла в небо; у аэропорта заорали припаркованные автомобили. Мы же в России, в конце концов!
II.
В Перми всё ещё есть классная трамвайная система с довольно-таки разношёрстным парком машин. Так что я сначала смог проехаться на олдскульно гудящем и горячо любимом КТМ-5...
А затем на близком родственнике московских «Витязей» — «Львёнке».
Кондуктор не только принял оплату банковской картой, но и попытался запретить мне фотографировать. Он объяснил, что в трамвае четыре камеры, и что начальство может быть недовольно тем, что я снимаю. Почему меня это должно хотя бы секунду волновать, он объяснить не смог.
III.
Когда я гулял, я оказался на улице 25 октября. Да. 25 октября я был на улице 25 октября.
А ещё — спасибо, городская администрация, за эти таблички с названиями перед улицей. Навигация была в тысячу раз проще мне даже как пешеходу.
IV.
Я понял, что мне дарит особое удовольствие во всём этом копании в урбанистических душах: слышать голоса. Со всех улиц, со всех домов, вербально и невербально, сами того подчас не понимая говорят с тобою люди. Я попробую передать часть их посланий.
В Перми любят, когда что-то можно выразить через автомобильный код региона, и умеют это сделать остроумно.
Медведя, символа города (как в Ярославле) тоже любят. И заборы любят раскрашивать так, что интересно смотреть.
Парикмахерская много лет говорила с клиентом на советском: «Очарование», чего не ясно-то? Хипсторы-барберы сломали систему.
Меня настигло лингвистическое откровение, что при представлении товаров и услуг используют единственное число: «ремонт скола», «ремонт трещины» на автостекольной мастерской, скажем. Кажется, в Питере так же. Наглядно:
Социально ответственное граффити наносится только на заброшенные объекты.
Весь Комсомольский проспект на одном большом ремонте, так что магазины и кафе очень переживают, попадут ли к ним люди.
В Перми вообще много милых деталей в коммуникации, так что я с удовольствием снимал такое.
В общем, кажется, что город любят. И умеют любить.
V.
Как любить Пермь? Её нужно учиться любить.
Было бы легко и понятно, если бы тут был этакий огромный уральский Елец — весь центр был застроен так же, как Пермская улица (это название такое — да, да, есть Пермская улица в центре Перми):
Вместо этого город предлагает впечатляюще эклектичную картинку. На этой фотке ужились уральские дома девятнадцатого века, что-то такое тогда-так-было-модно-совковое, несколько современных домов, включая синюю стекляшку, и даже скучная пятиэтажка, привет, Гремячинск. Где сделано фото? Да прям на Комсомольском проспекте, Главной Улице Перми.
В общем, это нужно принять и пропустить через себя. Надо сжиться с мыслью, что тут попадаются одноногие советские здания-пираты.
Что когда-то считали, что брутализм — это модно, и торопились его возводить (запомните, дети, есть ровно один красивый бруталистский объект, и это Барбикан).
Что на пару десятилетий популярным мотивом станет крупная, обветрившаяся плитка, словно мы на окраинах Питера.
И тогда начинается подлинный кайф, с парадной стороны и с изнанки.
Вообще, у меня возник вопрос: на месте чего все эти пятиэтажки и свечки повтыкали? Почему здесь не сплошная историческая красота?
Рискну предположить, что происходило вот это: некогда многочисленные деревянные здания постепенно превратились в труху. Сейчас то же происходит в Нижнем.
Зато мы получаем невероятную выборку архитектуры. Какую эпоху желаете, может, что-нибудь раннесоветское?
VI.
Вы не представляете, а я не объясню, как меняется к лучшему Пермь. Там и тут появляются ростки того, чему многие другие города могут всё ещё лишь завидовать. Я совершенно уверен, что оставила след культурная революция. И дело не столько в том, что тут есть «Театр Театр» или там музей современного искусства, или что старый завод сделали хипсторской точкой.
Не крашеные заборы, не счастье не за горами, не ремонт Компросов, нет, не про это я.
Я про более близкое и прагматичное. Например, что здесь — точно как в Питере — теперь полно вкусных и оригинальных заведений. Я в них просто с кайфом ел и пил, так что фотографий не будет.
Или про уютные городские места. Даже казённый парк «Зарядь...», экхм, так, нет, это другой парк, так вот — парк на городской эспланаде.
(Прошу прощения за качество фото — я был пьян, шёл в гостиницу из гей-клуба и снимал на телефон.)
Или вот — Старокирпичный переулок. Сюда меня завели как в некое потаённое место. Теперь у нас с Пермью есть общий секрет!
Понятно, что это центр, понятно, что, мягко скажем, не все районы такие классные. Тем не менее, эволюция откуда-то должна была начаться. И началась.
Приезжайте в Пермь, поучаствуйте. Она ещё нас удивит.
VII.
Этот город, с которым я и так был загадочно связан, в котором я уже четвёртый раз бываю, теперь навсегда в моём сердечке.
